Недавно мне попалась статья протоирея Андрея Ткачева «Сиваш», статья была опубликована на сайте Православие.ру в 2011 году. С той поры прошло пять лет, достаточно, чтобы сказать: прочитал и забыл. Но тот смысл и ту тему, которую автор поднял в своей статье, нельзя просто взять и забыть, нельзя пройти мимо, отмахнуться и сказать: революция — закономерность, победа красных — случайность, а проигрыш белого движения — ирония судьбы.
Не бывает в истории закономерностей, случайностей или некой судьбы — на всё воля Божья. Каждый шаг в истории, каждое движение, даже самого рядового винтика, у Бога прописано наперед. И то, что нам не видится с высоты нашего роста, хорошо просматривается с Высот Небесных. Как сказал апостол Петр: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день».
Мог ли Ленин умереть, не дожив до революции? Мог! И от коклюша в детстве, и от горячки в ссылке в Сибири, и от случайной пули на охоте или при переходе финской границы. Мог ли царь отдать приказ уничтожить большевиков, как зло. Мог! Хотя бы за то, что уже в 1905 году большевиками была создана, так называемая БТГ при ЦК РСДРП. Боевая техническая группа, которую возглавил Леонид Красин (по прозвищу Юхансон). Эта структура стала центральной боевой организацией большевиков. Группа осуществляла массовые поставки оружия в Россию, руководила созданием, тренировкой и вооружением боевых дружин, участвовавших в восстаниях, занималась терактами и разбоями, так называемой экспроприацией денег для нужд революции.
Но этого всего не произошло. Ленин не умер, а царь не приказал разгромить большевиков. Что случилось дальше мы знаем. Вождь всемирного пролетариата отдал приказ убить помазанника и всю его семью. Спросите: почему произошла революция? Зачем столько крови и жертв? Ради чего всё это?
Отвечу. Ради нас с вами. Ради того, что возлюбил Господь землю Русскую за дела праведные, за подвиг монашеский, за веру непоколебимую. Недаром, что родина наша звалась — Святая Русь.
Беда, как всегда пришла с Запада. Модные учения об эволюции Земли, о палке, сделавшей из обезьяны человека, мистический шарм спиритизма и таинственный покров масонства разрушил сознание дворянства, а через них заразил народ сомнениями и неверием в Бога. И пошла сия зараза гулять по стране, как чума, пожирая сердца и души людей.
В 1910 году только в одной Воронежской губернии из 900 храмов было ограблено 700. Где вера? Где страх Божий? Не осталось его в сердцах людей. Вот и грянуло, да так, что в пору всем встать сегодня на колени и креститься, чтобы не дай Бог, это опять не повторилось.
Владимир Шеменев
СИВАШ
Протоиерей Андрей Ткачев / 12 июля 2011 г.
Человек погружен в историю. А история есть не что иное, как медленно и не для всех заметно сбывающиеся пророчества. Это не хаос, но движение к цели, вопреки препятствиям, возникшим из-за человеческого своеволия.
Когда количество незримых мелочей достигнет нужного предела, пророчества начинают сбываться видимо и заметно. Они проливаются наземь тропическим ливнем, они сыплются градом, иногда величиной с голубиное яйцо. Тогда даже слепые, не видя ничего очами, все ощущают кожей. Вот тогда-то большинство людей пытается метаться и «влиять на историю». Но эти попытки обречены в лучшем случае на бесплодное геройство, поскольку болезни, незамеченные в своем нарастании, бесполезно лечить при их бурном прорыве.
Помню, прочитал когда-то у Владимира Соловьева вопрос: может ли службу служить неверующий священник? И ответ: конечно, может.
А служба при этом совершается? Да, совершается. И люди причащаются, и благодать действует. Страшновато об этом говорить, небезопасно глядеть в эту строну, но глядеть и говорить придется.
Неверующий священник в дореволюционную эпоху – явление не такое уж и редкое. Тому способствовала кастовая замкнутость духовенства – так называемый «левитизм». Дед – священник, отец – священник, сын – священник, внук – священник. Вместо ожидаемой потомственной святости при таком раскладе на каждом шагу нетрудно было повстречать вырождение религиозного чувства, бытовой материализм, приземленность стремлений, отрыв от паствы. От того, кто получил приход в наследство от отца – в наследство неизбежное и обязывающее, трудно ждать горения духа.
Потом революция расслоила всех, в том числе и духовенство. Расслоила на тех, кто умрет за веру, и тех, кто от веры откажется так просто, словно и не верил никогда. Но когда служили они, эти милые бородатые теплохладные батюшки, без особой веры, по потомственному избранию, то все равно совершались службы. Об этом и говорит В. Соловьев.
И С. Фудель вспоминает одну «отреченную» службу. Служил в последний раз священник, слагавший с себя сан. Никто еще не знал об этом. Но вот причастились и отпуст услышали. Тут батюшка проговорил: «Я отрекаюсь от священства», – и стал ризы снимать. Народ глухо зароптал. Зачем тогда служил? И была ли эта служба полноценной, если священник уже решил сан оставить? Может быть, и порвали бы отказника-попа на части, если бы не один юноша. Он вышел на амвон и сказал: «Пусть идет. На Тайной вечери был Иуда, но служба совершилась».
Итак, священник может быть отрекшимся, потерявшим веру, не имевшим веры никогда. Да, братья. Да, сестры. Может. К сожалению, но может. Святых священников вообще очень мало. Если бы святость Церкви мерилась святостью священников, Церковь никогда бы не назвали святой!
Смиреннейший народ наш от священников даже и не ждет святости. Может, ждал когда-то… Ждал-ждал, да и не дождался. «Лишь бы верующий был да к деньгам не жадный», – так думает о священнике наш народ и даже этого минимума жаждет, как манны небесной.
Нам пришлось коснуться священства ради общей идеи: может ли человек, лично неверующий в Бога и Его Промысл, содействовать исполнению воли Божией?
Может.
Странно, но факт. Жутко, но истинно. Примеры? Пожалуйста.
Врангель обороняет Крым. Это – последняя баррикада России, не желающей становиться «красной». Нет вопросов, кто здесь за Бога, а кто – против. Белые молятся, красные – нет. Белые воюют за святое прошлое. Красные одержимы идей сотворения святого будущего. Одна из сторон должна погибнуть, или сдаться, или спастись бегством. Мир невозможен. Красные начинают и выигрывают. Что это? Слабость веры одних и сила одержимости других? Возможно, но не только. Это еще и недоведомые судьбы Божии, сбывающиеся на глазах сотен тысяч людей, из которых никому до конца эти судьбы не ведомы.
В фильме «Служили два товарища» офицер, которого играет Высоцкий, советует укрепить оборону со стороны Сиваша, но его никто не слушает. Сиваш кажется непроходимым. Однако сильный ветер обнажает гнилое озеро, и красноармейцы Фрунзе вместе с махновцами взламывают оборону белых. Там, в фильме, офицер говорит, что Бог на стороне красных, и саму воду Он гонит перед ними, как некогда перед евреями при Исходе. Это не вымысел, а историческая правда.
Вот слова Фрунзе: «Очень выгодным для нас обстоятельством, чрезвычайно облегчившим задачу форсирования Сиваша, было сильное понижение уровня воды в западной части Сиваша. Благодаря ветрам, дувшим с запада, вся масса воды была угнана на восток, и в результате в ряде мест образовались броды, правда, очень топкие и вязкие, но все же позволившие передвижение не только пехоты, но и конницы, а местами даже артиллерии. С другой стороны, этот момент совершенно выпал из расчетов командования белых, считавшего Сиваш непроходимым и потому державшего на участках наших переправ сравнительно незначительные и притом мало обстрелянные части, преимущественно из числа вновь сформированных».
Большевики «пешешествовали, яко по суху», и сказать, что Бог не видел, не знал этого, не творил это, было бы странным и ошибочным. Видел, знал и творил, а вот почему? – загадка. Бог взламывает наши мысленные схемы, помогает явно и чудесно, дарит победу тем, кто против Него. Сложно не сойти с ума и не потерять веру. Но именно нельзя делать ни того, ни другого. Нельзя «приватизировать» Бога и Его действие в мире. Нельзя уподобляться евреям, которые хотели сбросить Христа с горы, услышав от Него проповедь о чудесах, бывших при Илии и Елисее. Чудеса эти были совершены над язычниками – военачальником Нееманом и вдовой-финикиянкой.
Белые страдают за поруганный образ Родины и ее святыни. Белые умирают мучениками или, выжив, становятся изгнанниками. Красные, победив, берут валявшуюся под ногами власть и начинают творить «волю свою», странно допускаемую волей Божией. Многим кажется, что это – историческое недоразумение, нонсенс. Но годы идут, и «нонсенс» увеличивается в масштабах. С ним постепенно приходится смиряться, поскольку самый злой и нервный человек вынужден признать: советская власть пришла всерьез и надолго.
Мимо воли Божией? В том-то и дело, что нет. Если и волосы на голове посчитаны, то такие мощные политические процессы никак не могут обойти Всевидящее Око. Бог велит смириться. Проглядели, прохлопали зарождение дракона – теперь, когда он вырос и воцарился под ваши либеральные приветствия, терпите и платите ему дань. Видимо, так звучит вывод.
Из всех времен, которые были и будут, меня интересует то время, которое есть. История творится не нами, и мир меняется без нас. Мы живем в этом меняющемся мире и пассивно пользуемся плодами его перемен. Политика, это мирское таинство управления жизнью, либо оставляет нас безучастными, либо превращает в лизоблюдов. Такой подход к жизни грозит большими наказаниями. Бог и сегодня, как когда-то на Сиваше, может почему-то (у нас не спросясь) позволять, допускать самые дерзкие социальные и научные эксперименты. И мы, видя, как сатанеет мир, будем склоняться к мысли, что Бог ушел из истории. А на самом деле это мы покинули историю и свою ответственность за ее ход. Боюсь, что некий комсомолец, строивший БАМ, может быть временами Богу угоднее, чем некий мечтатель о былой славе старины и о граде Китеже. По крайней мере, труды первого Бог может благословить, а мечты второго, бесплодные и тщеславные, не благословит никогда.
«Оторопь берет меня и голова кружится, – писал один умный человек другому душевному человеку, — когда подумаю о разнице между тем, какова должна быть роль Православия в мире и какова фактически эта роль».
Это мы должны были бы, возвращаясь к Сивашу, идти по морю, как по суху, и гнать атеистов до самого Белого моря. Но у них было дерзновение, а у нас – нет. У них было видение будущего, сама идея устроения жизни, а у нас были только сентиментальные воспоминания о прошлом и обрывки скудных знаний по истории Отечества. Тот, у кого нет видения будущего, всегда будет побит тем, у кого это видение, пусть даже и неправильное, но выстраданное и любимое, есть. Качество нашей будущей жизни, таким образом, есть ответ на вопрос: есть ли у нас видение будущего, его предчувствие? Есть ли у нас хоть какие-то ответы на вопросы, которыми засыпает нас жизнь?
Кто мы – мечтатели о великом прошлом или творцы сколько-нибудь сносного будущего? К кому будет близок Господь в грозный час исполнения пророчеств?
Вопросов много. Тревоги много. И пока земля не дрожит, то и дело слышишь: да бросьте вы мудрствовать! Но когда задрожит земля, те же люди скажут: что же вы сразу не сказали, что это не шутки?
Эту статью прочитали (213)